Ирония, грусть и ностальгия. Двадцать шесть рассказов и одна повесть - Юрий Ишутин

– Ты же пить бросил, дебил! – вкрадчивый и ехидный голос в голове возник как всегда неожиданно.

Лёха резко подскочил, больно треснувшись башкой об верхнюю шконку.

Во рту ещё стоял вкус водки, а в голове постепенно затихали голоса его живых и мёртвых береговых друзей.

– Опять во сне бухал? – спросил лежавший напротив и внимательно смотревший на Лёху, его неизменный спутник по морским скитаниям – Федька Киргиз.

Ещё не проснувшийся окончательно и не отошедший от увиденного Лёха лишь молча кивнул головой.

– Ты смотри – какая зараза! – искренне посочувствовал ему морской «брат». – Сколько времени уже не пьёшь, а она всё не отпускает!

Наконец, окончательно вернувшись в реальность, Лёха обратил внимание на необычную для промыслового судна тишину. Молчал Главный Двигатель, не было слышно и шума от работающего выборочного комплекса. Траулер явно лежал в дрейфе, несмотря на то, что погода была вполне промысловая.

– Что-то тихо… – заметил он.

– Да, странно! – отозвался Киргиз.

Они одновременно посмотрели на висящие в каюте часы и переглянулись.

– Шесть часов! – констатировал Лёха. – Один хрен, скоро вставать, пойдём к Петровичу, он всё знает.

– Пойдём – согласился Федул.

Они поднялись со шконарей, наскоро умылись и пошли на камбуз.

Кандей вставал всегда в пять утра, не спеша обходил рабочие места промысловой смены, интересуясь ночным уловом и количеством выпущенной за время его отдыха продукции. Если результаты ночной рыбалки Петровича удовлетворяли, то и он, в свою очередь, старался угостить моряков чем-нибудь вкусненьким на завтрак. Если ночь была «пролётной», кандей называл всех «дармоедами» и к приготовлению завтрака относился формально. Таким образом, для того, чтобы узнать о результатах работы ночной смены, совсем необязательно было

выходить на палубу. Достаточно было заглянуть к Петровичу на камбуз.

– Здоров, Петрович! – приветствовали парни старину- кандея, заходя в его вотчину.

– Здоровее видали! – хмуро буркнул их бессменный кашевар.

– А почему так тихо, поломались что ли? – спросил Лёха у всезнающего кандея.

– Да какой там! – с досадой ответил Петрович. – К нам опять «друзья» пожаловали на ужин.

Дальше разъяснять ничего не требовалось. Косатки. Крупный, проворный и чрезвычайно хитрый плотоядный хищник семейства дельфиновых отряда китообразных. О том, киты это или дельфины, спорят много, долго и безуспешно. Судя по данным энциклопедий, этот «зверь» скорее – и то, и другое. Зная тёплое отношение людей к дельфинам, буду называть этих мощных и грациозных существ в дальнейшем именно так.

Бич «ярусников» всего мира. Когда стая этих плотоядных дельфинов «садится на хвост» промысловому судну, занимающемуся ярусным ловом, это означает то, что экипаж автоматически остаётся без улова и, соответственно, без денег. Можно было круглосуточно мотать километры яруса, но на крючках будут приходить лишь рыбьи губы. Их судно работало сейчас на промысле синекорого палтуса. Данный вид рыбы и был, как раз, излюбленным лакомством для незваных гостей…

Безошибочно выбрав удобную для себя глубину, косатка, не утруждая себя таким «не барским» делом, как охота, подныривала и буквально высасывала уже пойманную рыбу прямо с крючков, издавая при выныривании победные звуки, отдалённо напоминающие ехидный смешок.

Все устрашающие меры воздействия, применяемые к таким незваным гостям, не приносили ровно никакой пользы! Несколько раз Кэп пытался отогнать многочисленную и прожорливую стаю, разогнавшись до предельно возможной скорости и направив судно прямо на скопление « халявщиков». Косатки, как и остальные виды дельфинов, превосходно ныряли, всплывая на поверхность через несколько сотен метров. Поэтому данная мера устрашения была для них – как «слону – дробина»!

Однажды боцман, выстроив вдоль борта всё своё палубное «воинство» и вручив каждому из моряков по фальшфейеру, пытался отогнать «банду беспредельщиков» с помощью шумового и светового сигнала. Однако и данное действие не принесло желаемого эффекта. В ответ вся палубная команда услышала всё те же насмешливые звуки.

– У ночной смены порядок сожрали! – продолжал, тем временем, свой рассказ Петрович. – Сейчас сидят, не знают – что делать!

Незваных и прожорливых гостей можно было отвадить лишь одним, известным всем способом, передав их следующему бедолаге.

– Лёха, а ты чего так рано подорвался? – отвлёкся Петрович от своего рассказа. – Опять во сне пьянствовал?

Парень имел неосторожность рассказать ехидному кандею про свои алкогольные сновидения и теперь временами очень сильно об этом жалел.

– Нет, Петрович, просто не спится, – пытался он отбрехаться от всезнающего и всевидящего «гуру».

– Ага, конечно… – ехидно протянул Петрович.– А то смотри, пойдём – по кружечке? У меня стоит. Холодненькая! Эх!

Кандей мечтательно закатил глазки и причмокнул губами в предвкушении приятного процесса дегустации.

– Нет, Петрович, ты же знаешь – я этой «мазью» больше не мажусь!

– Вот. Сейчас так и будешь, как тот онанист, только во сне и видеть! – Петрович громко рассмеялся. – Федул, пойдем, жахнем по кружке! А то я только раздразнился с этим трезвенником!

Повторного приглашения Киргизу не требовалось, и они, не мешкая, стремительно исчезли в недрах артелки.

Лёха, тем временем, поднялся на мостик, где тащил «собачью вахту»* их пожилой и многоопытный старпом.

– Привет, Василич! – поздоровался Лёха с Чифом. – Что, жрут нас?

Старпом протянул ему бинокль и спросил:

– Огни видишь?

– Да, справа – на траверзе.**.

– Это сосед. – пояснил Чиф. – У него тоже «порядок» стоит. Кто первым начнёт выборку, того и сожрут!

– И сколько мы так стоять будем? – удивился Лёха.

– Не знаю. Капитан приказал ждать.

Соревнование на выдержку продолжалось почти сутки. Сосед тоже не хотел терять улов и деньги. Наконец, ближе к утру следующего дня, резко и пронзительно раздались два звонка на выборку, а возбуждённый голос Кэпа объявил по связи:

– Парни, очень быстро забираем всё на борт и сваливаем!

Сосед не выдержал томительного соревнования и начал выборку первым.

Промысловая смена умело и слаженно взялась за дело. Когда оставалось добрать совсем немного, на крючках вновь стали приходить рыбьи губы. Гости, плотно поужинав у соседа, вернулись к ним – за «десертом»…

Когда об этом доложили на мостик, по «связи» раздалось не переводимое ни на один язык мира, смачное и многоэтажное выражение, демонстрирующее всю широту диапазона великого и могучего русского языка.

В выборочном модуле тоже особо не стеснялись в выражениях, хотя произносилось это скорее по привычке, чем по злобе.

– А вот в Америке их расстреливают с вертолётов! – блеснул познаниями один из молодых, вновь прибывших матросов.

– Это как? – поинтересовался Лёха.

– Как? Появились косатки, сразу вызывают береговую охрану и все дела!

– Всё-таки хорошо, что у нас не Америка! – подумал про себя Лёха.

Он всегда хорошо относился к животным, а посмотрев однажды фильм «Освободите Вилли!» и вовсе полюбил этих мощных, грациозных, хоть и хитрых чёрно-белых дельфинов. Представив, как безжалостно расстреливаются эти красивые и умные существа, он мысленно содрогнулся. Деньги деньгами, но так варварски истреблять вполне дружелюбно настроенных к человеку, хоть и прожорливых плотоядных, он считал жлобством.

Их судно полным ходом шло на север, туда, где работала основная часть экспедиции. Стая косаток неотступно следовала за ними на некотором отдалении. Можно было разглядеть в бинокль их красивые, мощные, переливающиеся под солнечными лучами, многотонные тела, ритмично и слаженно, держа чётко очерченный строй, двигающиеся вслед за своими «кормильцами».

Кэп принял не совсем джентльменское, но единственно верное в их ситуации решение. Пройдя на минимальном расстоянии от первого, выбирающего свой «порядок» судна, он передал, как эстафету, стаю вновь проголодавшихся за время перехода незваных гостей. Яростный мат, раздавшийся в эфире через некоторое время, был тому подтверждением.